Ракета Р-16 (по классификации НАТО - SS-7 Saddler) была сконструирована КБ "Южное" (Украина, г. Днепропетровск) под руководством Михаила Кузьмича Янгеля (имя Михаила Кузьмича Янгеля носит в том числе Харьковский институт радиоэлектроники) на смену первым советским межконтинентальным баллистическим ракетам Р-7 (по классификации НАТО - SS-6 Sapwood). Параллельно ОКБ-1 Сергея Павловича Королева работало над проектом Р-9 (по классификации НАТО - SS-8 Sasin). Принципиальная разница была в двигателях и топливе. Янгелевскую Р-16 предполагалось заправлять чрезвычайно ядовитой и взрывоопасной смесью несимметричного диметилгидразина с азотной кислотой, королевскую Р-9 - керосином с жидким кислородом. Главным преимуществом проекта Янгеля было то, что заправленная ракета могла стоять на стартовой площадке хоть месяц. Р-9 Королева не была к этому приспособлена: жидкий кислород быстро испаряется, поэтому им ракету нужно было заправлять прямо перед запуском, на что уходило минут 20.

Валентин Петрович Глушко, легендарный разработчик ракетных двигателей, явно отдавал предпочтение проекту Янгеля. Благоволил ему и главный маршал артиллерии Митрофан Иванович Неделин, в декабре 1959 года ставший первым главнокомандующим Ракетными войсками стратегического назначения.

Верный сподвижник Сергея Королева Борис Евсеевич Черток в своих знаменитых мемуарах "Ракеты и люди" утверждает, что подготовка испытаний Р-16 проводилась в огромной спешке. Во-первых, 8 октября США успешно испытали новую межконтинентальную баллистическую ракету "Атлас", и советское руководство требовало скорейшего "симметричного ответа". Во-вторых, Янгелю очень хотелось опередить Королева. Эта спешка, по словам Чертока, стала первой и главной причиной катастрофы 24 октября 1960 года.

При подготовке Р-16 к пуску постоянно обнаруживались неполадки и недоработки, которые приходились устранять прямо на стартовой площадке. Пуск пришлось перенести на сутки - с вечера 23 октября на вечер 24-го. Топливо из баков сливать не стали для экономии времени. Маршал Неделин, лично возглавивший госкомиссию по испытаниям, потребовал от всего персонала работать с максимальной самоотдачей, чтобы пуск новой межконтинентальной баллистической ракеты стал подарком партии, правительству и всему советскому народу к 7 ноября - 43-й годовщине революции.

Уже после заправки ракеты опаснейшим топливом на стартовой площадке оставалось множество народу. Тут были и главный конструктор Р-16 Михаил Янгель, и главный конструктор системы управления Борис Михайлович Коноплев, и сам маршал Неделин, который восседал на стуле метрах в 15 от ракеты, окруженный внушительной свитой, и с начальственным любопытством следил за тем, как испытатели суетятся вокруг "изделия".

В поисках неполадок испытатели отключили все блокировки, которые должны были предотвратить преждевременное срабатывание той или иной системы ракеты. Кроме того, напряжение на электрические цепи дали не прямо перед пуском, а за час до него, а потом забыли отключить. В результате, когда за 15 минут до старта программный токораспределитель (ключевой элемент системы управления, дававший команды на последовательный запуск систем ракеты) стали переводить в нулевое положение, он подал команду на старт двигателя второй ступени.

За пару минут до этого один из конструкторов, руководивших подготовкой ракеты, электротехник Андраник Гевондович Иосифьян (Янгель прозвал его "электрикосом всех армян") предложил Янгелю отойти покурить. Он хотел призвать главного конструктора взять под свой прямой контроль проверку системы управления, над которой корпел ее разработчик Борис Коноплев со своей командой. Как пишет Борис Черток в своих мемуарах, Иосифьяну и другим казались слишком рискованными действия Коноплева. Впрочем, этому покойному разработчику системы управления Р-16 вообще крепко достается от Чертока: дескать, он был талантливый инженер, но неважный руководитель, поскольку всегда слишком увлекался поиском оригинального решения, не обращая должного внимания на чужой опыт и соображения надежности и безопасности.

Кроме Янгеля, Иосифьян позвал с собой военного представителя Александра Григорьевича Мрыкина и замминистра вооружения Льва Архиповича Гришина, а также инженера-радиотехника Алексея Федоровича Богомолова, который вообще-то не курил. Они отправились в курилку, только Гришин задержался на площадке.

Когда внезапно заработал двигатель второй ступени, струя огня тут же прожгла топливные баки первой ступени, находившейся прямо под ним. Громадные объемы опасного топлива моментально вспыхнули. Люди, находившиеся на лесах на ракете и на стартовой площадке в радиусе более чем ста метров от нее, сгорели заживо. От маршала Неделина осталась только пуговица с маршальского мундира (по другой, более парадной, версии - звезда героя Советского Союза). Обугленные останки Бориса Коноплева опознали только благодаря его выдающемуся росту - он был выше всех на площадке 41.

Среди погибших были два заместителя Янгеля - Лев Абрамович Берлин и Василий Антонович Концевой; Георгий Фролович Фирсов, заместитель разработчика двигателей Глушко; замначальника космодрома Александр Иванович Носов (он уже получил повышение с переводом в Москву, но задержался на пуск Р-16); замначальника 1-го Испытательного управления Евгений Ильич Осташев. Замминистра Гришин, так и не добравшийся до курилки, умер в больнице через несколько дней. Всего, по счету Чертока, жертвами "Неделинской катастрофы" стали 126 человек. Официальная версия - 78 человек (74 - на месте, четверо - позже в больницах), иные источники доходят до 150.

Помимо всего прочего, советская ракетно-космическая программа в результате этой катастрофы лишилась многих опытных и талантливых инженеров и испытателей.

Через несколько часов Янгель позвонил председателю Совета министров СССР, первому секретарю ЦК КПСС Никите Хрущеву, чтобы доложить о случившемся. Хрущев спросил его о судьбе маршала Неделина. Когда Янгель сообщил ему, что главком РВСН погиб, Хрущев зло спросил:

- А ты почему не погиб?

- Отошел покурить, - ответил Янгель.

Той ночью у 49-летнего конструктора случился первый инфаркт.

Комиссию по расследованию причин катастрофы возглавил председатель президиума Верховного совета СССР Леонид Брежнев. По воспоминаниям очевидцев, когда ему показали видеозапись
взрыва и пожара на площадке 41, он был в шоке и тут же решил, что наказывать никого не будут. По общему признанию специалистов, это было мудрое и справедливое решение: непосредственные виновники катастрофы сами стали ее жертвами.

Видеозапись
взрыва и пожара на площадке 41

Михаил Янгель оправился от инфаркта и нервного потрясения и еще десять лет работал в ракетно-космической отрасли. Новым командующим РВСН стал маршал Кирилл Москаленко, который, в отличие от Неделина, не слишком разбирался ни в технических аспектах, ни в сложных перипетиях взаимоотношений Королева, Глушко, Янгеля и других выдающихся конструкторов. Он так и не стал для советских ракетчиков "отцом родным".

На Байконуре была введена жесткая многоступенчатая система допусков, основной принцип которой - на стартовой площадке не должно быть ни одного лишнего человека.

Второй пуск Р-16 состоялся 2 февраля 1961 года и был признан успешным, хоть ракета и упала после старта. К концу 61-го ракета была "доведена", а в феврале 63-го уже заступила на боевое дежурство.

В третью годовщину "Неделинской катастрофы", 24 октября 1963 года, в одной из байконурских пусковых шахт произошел пожар, жертвами которого стали семь человек. Это случилось при испытаниях ракеты на низкокипящих компонентах Р-9, разработанной ОКБ-1 Сергея Королева.